Уайт, Чарльз Эдвард - "Cogito Ergo Deus Est"

Обзор: Cogito ergo deus est: я мыслю, следовательно, Бог существует. И философия, и история свидетельствуют о том, что у атеистов нет оснований доверять разуму, и что тем, кто верит в разум, также приходится верить в Бога. Философия показывает, что мыслям, порождаемым химическими реакциями, доверять нельзя; натурализм же говорит, что все мысли зарождаются в химических реакциях. От софистов, живших за двести лет до Христа, до Стивена Хокинга, нашего современника, люди, не верящие в Бога, доказывают своей аргументацией, что они не доверяют разуму. С другой стороны, те, кто действительно доверяет разуму, – от Сократа до Джона Леннокса, – считают его надежным потому, что он происходит от Бога. Они правы, так как лучшее объяснение эффективности разума состоит в том, что он порожден разумным Богом.

Дэвид Юм, вероятно, никогда не рассказывал эту шутку, но в ней хорошо отражен центральный принцип его философии. Двое пассажиров едут на поезде из Лондона в Эдинбург. Один читает книгу и, заканчивая каждую страницу, вырывает ее и бросает в окно. Понаблюдав за этим несколько минут, второй спрашивает: «Сэр, почему вы выбрасываете страницы в окно?» – «Как это, почему? – отвечает первый, – Разумеется, чтобы слоны не ходили по путям. Если мы столкнемся со слоном, это может привести к большим человеческим жертвам». – «Но, сэр, – восклицает второй, – на рельсах нет слонов!» На что первый отвечает: «Помогло, не правда ли?»

Соль шутки в том, что первый пассажир думает, будто, выбрасывая вырванные страницы из окна, он отгоняет слонов с рельсов, тогда как их нет там попросту потому, что слоны не разгуливают по Великобритании. Юм никогда не допустил бы такой ошибки в отношении причины и следствия, так как отрицал, что существует какой-либо верный способ рассуждать о причинах и следствиях. Также он отрицал, что нам доступно какое-либо непосредственное знание о внешнем мире, или что мы можем положиться на то, что будущее будет подобно прошлому. Это отрицание причины и следствия, объективной реальности и постоянства в природе было равносильно прямому отказу от использования разума как надежного проводника к истине^[1].

Скептицизм Юма в отношении разума обнаруживает самое слабое место в доспехах атеиста и вкладывает острый меч в руку христианского апологета. Атеисты не в состоянии объяснить, почему следует ценить разум, а христиане могут показать, что всякий, кто верит в разум, должен верить и в Бога.

Проблема атеистов кроется в том, что они отрицают сверхъестественный мир. Используя слова Карла Сагана, для них космос с его энергией, материей, временем и пространством – это «всё, что есть, что когда-либо было и когда-нибудь будет»^[2]. В этом натуралистическом мире идеи рассматриваются лишь как эпифеномены, поверхностные проявления, возникающие как следствие чего-то реального, подобно видимым картинкам, вызванным реальными пикселями на экране телевизора. Когда мы думаем, атомы в нашем мозге движутся, вызывая мысли. Атомы – это причина, а мысли – всего лишь следствие. Так, Бертран Рассел утверждал, что все человеческие верования представляют собой лишь «случайные сочетания атомов»^[3]. Атомы в нашем мозге начинают двигаться определенным образом, и в результате мы думаем различные мысли.

Мы знаем, что атеисты отчасти правы: некоторые мысли действительно возникают под действием химических факторов. ЛСД и другие наркотики могут породить в человеческом мозге ощущения, восприятия и мысли, не имеющие никакого отношения к внешнему миру. Исходя из этого ограниченного опыта и своего натуралистического мировоззрения, атеисты делают вывод, что все мысли вызваны физическими причинами. Но мысли, имеющие физические причины, порождаются не разумом. Таким образом, они нерациональны по определению. И мы обоснованно относимся с подозрением к нерациональным мыслям. Никто не станет доверять наркотическому бреду друга, находящегося в галлюциногенном состоянии. Напротив, мы защищаем его от иллюзии, что он может летать или отклонять пули.

Проблема атеистов состоит в том, что, встав на лыжи физически обусловленного мышления, они уже не в состоянии остановиться на склоне рациональности, но им приходится спускаться до самого конца, в долину не-рациональности. Если критерия рациональности не существует, то как человек оценивает свои мысли? Когда Джон Нэш, чья история рассказана в книге «Игры разума», оказался во власти фобий и навязчивых идей, он смог вернуть свои мысли в здоровое состояние с помощью рациональной терапии. Он применял к каждой мысли внешнее мерило разума и определял, каким мыслям можно доверять, а какие нужно отбросить^[4]. Однако для атеистов ничего внешнего не существует. Даже реальный мир, который, как они признают, действительно находится вне их мозга, попадает в их сознание только через восприятие. Им приходится верить, что это восприятие происходит путем физических изменений в их мозге.

Поскольку атеисты верят, что космос – это всё, что есть, и поскольку разум не состоит из энергии, материи, времени и пространства, у атеистов нет веских оснований верить в разум. Иронично, что многие атеисты называют себя «светочами», но при этом они не способны пролить свет разума на свои мысли.

Идея о том, что если Бога нет, то нет причин доверять разуму, родилась еще в древности. Первыми мыслителями, осознавшими бессилие разума без Бога, наделяющего разум силой, были греческие скептики, сомневавшиеся в способности логики привести к истине. Платон вкладывает в уста Сократа такие слова: «Скажем ли мы... что совокупность вещей и это так называемое целое управляются неразумной и случайной силой как придется или же, напротив, что целым правит, как говорили наши предшественники, ум и некое изумительное, всюду вносящее лад разумение?»^[5] Сократ пожертвовал своей жизнью ради служения этому «божественному изумительному, всюду вносящему лад» разумению. Через сто лет после того, как Сократ, Платон и Аристотель выстраивали свои трансцендентные философии на непогрешимом разуме, появились софисты, утверждавшие, что могут научить кого угодно убедительно использовать логику, чтобы доказать любой аргумент. Они считали, что на каждый мыслимый аргумент можно выдвинуть равный противоположный аргумент. С их точки зрения, разум – это не божественный господин, а человеческий инструмент. Чтобы проиллюстрировать эту точку зрения, оратор по имени Карнеад в течение двух дней произнес одинаково убедительные речи в поддержку справедливости и против нее (Рим, 155 г. до н. э.)^[6]. Второе наступление на атеистическую аргументацию вел мусульманин аль-Газали. В его книге «Крушение позиций философов» доказывается на основе оптических иллюзий, что мы не можем доверять своим чувствам, и на основе логических парадоксов – что нельзя доверять разуму^[7]. Примерно в то же время, когда в Шотландии развивался скептицизм Юма, во Франции Пьер Кабанис смело утверждал, что «мозг выделяет мысль, как печень выделяет желчь»^[8]. Нападки Дэвида Юма пробудили Канта от догматической дрёмы, но вместо опровержения он лишь выдвинул две новые критики, одну – практического разума, другую – чистого разума. После Канта появился Чарльз Дарвин, осознавший, что его мозг имеет общего предка с мозгом обезьяны. Ирония в том, что затем он спрашивал: «...станет ли кто-то доверять убеждениям обезьяньего разума...?»^[9] Вскоре после Дарвина Артур Бальфур, мыслитель, впоследствии ставший премьер-министром Великобритании, отмечал, что эмпирическая наука предлагает только нерациональный источник человеческих верований. Следовательно, такая наука должна быть дополнена верой в Бога, чтобы человеческое мышление имело хоть какую-то ценность^[10]. Известный биолог-атеист Дж. Б. С. Холдейн осознавал: «Если мои умственные процессы полностью определяются движением атомов в моем мозгу, у меня нет оснований полагать, что мои убеждения истинны». Чтобы избежать того, что он называл отпиливанием ветки, на которой сидишь, он ощущал необходимость веры в некий разум, существующий за пределами природы^[11].

В наше время К. С. Льюис указывал на фатальное внутреннее противоречие натурализма и на то, что материалистические представления о Вселенной не оставляют места рациональному мышлению^[12]. Таким образом, натурализм – это аутофаг, пожирающий сам себя, схожий с унитарианской наклейкой на бампере, властно повелевающей: «Усомнись в авторитете». Космолог Пол Девис приходит к такому же выводу о неспособности натурализма объяснить рациональное мышление. Как он отмечает, эволюционизм может объяснить, почему разум позволяет нам избегать опасностей и находить партнеров. Однако далее Девис приводит аргументы, что с помощью естественного отбора невозможно объяснить рациональный человеческий разум с его способностью понимать всё: от атомов до черных дыр^[13]. Девиса поддержал философ-атеист Томас Нагель, называющий эволюционное объяснение человеческого разума «смехотворно неадекватным»^[14].

Натурализм не только не в состоянии объяснить рациональность, но и не может в принципе утверждать, что человеческий разум способен постигать истину с помощью каких-либо средств, рациональных или иррациональных. Алвин Плантинга указывает на внутреннее противоречие натурализма, которое свидетельствует о поражении веры в эволюцию, происходящую путем естественного отбора. Как отмечает Плантинга, если начинать с предположения об истинности такой эволюции, то мы придем к тому, что всё в нас самих, включая веру в дарвиновскую эволюцию, можно объяснить с точки зрения полового отбора – процесса, который не всегда зависит от истины^[15]. Этот аргумент приводили сами же дарвинисты: Дональд Хоффман и Четан Пракаш писали, что когда сталкивается выживание и истина, побеждает выживание: «Естественный отбор часто приводит к исчезновению истинных восприятий, когда они соперничают с восприятиями, направленными на приспособляемость, а не на истину»^[16]. По мнению Аджита Варки и Дэнни Броуера, такая потеря истины не обязательно трагична. Более того, они считают, что одно из таких смещений истины в сторону выживаемости привело к появлению человечества. Они предлагают такой сценарий: были некие человекообразные существа, которые знали, что умрут, и потому не вкладывали время и энергию в проекты, для завершения которых потребовалось бы более одной человеческой жизни. Но у одной из ветвей приматов произошла произвольная мутация – развилась «значительная способность к отрицанию», и они, забыв о своей смертности, занялись такими проектами, как научные открытия и технологические инновации, в процессе чего стали людьми. Таким образом, все человеческое мышление возникло из лжи о бессмертии^[17].

Не так давно Стивен Хокинг (возглавлявший кафедру Тринити-колледжа в Кембридже, которой в свое время заведовал Исаак Ньютон) опубликовал книгу «Высший замысел», в которой, по его мнению, всё объясняется без обращения к гипотезе о Боге. На первой странице он пишет, что философия мертва, подразумевая, что рассуждения о Вселенной бессмысленны, и только «наука» ведет к истине^[18]. Хокинг, судя по всему, забыл, что попытки заниматься наукой без философии равносильны попыткам пользоваться языком без грамматики. Философия – это не столько отдельная отрасль исследования, сколько рациональный способ, с помощью которого проводятся все исследования. Хокинг использует мнимую смерть философии в качестве прикрытия для таких абсурдных утверждений, как: «Поскольку существует такой закон, как тяготение, Вселенная может и будет создавать себя из ничего....»^[19] Хокинг по какой-то причине забывает, что тяготение – не самостоятельная сущность, способная совершать нечто произвольно, а лишь олицетворение тенденции масс притягивать друг друга. Он также не осознаёт, что, позиционируя тяготение как творца, он не дает объяснения его происхождению и не принимает во внимание то, что без массы тяготения не существует. Бессознательная иррациональность Хокинга, равно как и осознанное восстание предыдущих поколений мыслителей против рациональности, лишь служит еще одним примером того, как отказ от Бога приводит атеиста к отказу от здравого смысла и даже истины.

Чтобы сохранить доверие к разуму, необходимо научиться доверять Богу. Вера в разум освобождает нас из натуралистической тюрьмы и позволяет войти в мир, наполненный духовными реальностями. Как только разум ступает на порог, Бог следует недалеко позади.

Аргумент от разума к Богу – это не дедукция или индукция, а абдукция, или логический вывод в пользу лучшего объяснения. Учитывая то, что любой ситуации можно дать бесконечное множество объяснений, какое из них лучше всего отражает ситуацию? Абдуктивные рассуждения – это ключ к ситуационным загадкам, которые любят дети. Например: вы входите в комнату и видите Билли и Салли, которые лежат мертвые на полу среди воды и битого стекла. На их телах нет ран, и они не были отравлены. Что произошло? Среди бесчисленных возможных объяснений ответ заключается в том, что кто-то опрокинул и разбил их аквариум. Билли и Салли – золотые рыбки.

Учитывая то, что человек способен рассуждать правильно, как лучше всего объяснить это явление? Либо причина человеческого разума – натуралистическая и нерациональная, либо же – нематериальная и рациональная. Более двадцати веков философских размышлений свидетельствуют о том, что нерациональные физические силы не порождают рациональность: материя никогда не порождает даже разум, не говоря о рациональности. Следовательно, человеческий разум происходит из рационального источника. То есть, помимо физической Вселенной должен существовать нечеловеческий рациональный разум, и этот разум является источником человеческой рациональности. Эта человеческая рациональность дает людям возможность рассуждать правильно – оценивать свои мысли и определять, какие из них логичны и последовательны. Она не является продуктом чьего-то разума, но приходит извне и позволяет человеку контролировать разум. Помимо того, что эта рациональность выносит суждения о человеческих мыслях, она также дает человеку способность постигать мироздание, космос, столь любимый Карлом Саганом. И иронично то, что Саган обычно называет Вселенную словом «космос», которое происходит от греческого «порядок» и подразумевает упорядоченность Вселенной и наличие в ней смысла. Здравый смысл не только правит внутри человеческого разума; за его пределами он также, судя по всему, установил свои законы в мироздании. Поскольку разум царит как в физической Вселенной, так и в сознании, люди способны постигать оба этих мира. Они могут упорядочивать свои мысли и понимать космос. Когда мыслители осознают, что доверие разуму приводит их к нечеловеческому, нематериальному Разуму, который также оставил свой след во Вселенной, вскоре они обнаруживают, что верят в Бога.

Идея о том, что разум существует независимо от человека, и что он образует мир, возникла у греков. За шесть веков до рождения Христа Гераклит утверждал, что существует логос– слово, или разум, – посредством которого был создан мир^[20]. Все философы (Сократ, Платон и Аристотель), против которых выступали софисты, – верили в логос и духовную реальность, в которой обитает этот логос и Бог^[21]. Филон Александрийский, живший во времена Иисуса, говорил, что логос является творческим принципом Бога, а в Евангелии от Иоанна логос отождествляется с Богом-Сыном, сотворившим всё^[22]. Таким образом, греки, иудеи и христиане издавна связывали человеческую способность рассуждать с существованием Бога, а Его творческое начало – с нашей способностью постигать мир.

Декарт, создавший современную философию и подвергавший сомнению всё, что он не знал непосредственно, в конце концов, пришел к выводу, что Бог должен существовать. С утверждения cogito, ergo sum – «мыслю, значит, существую» – начался процесс, в ходе которого он убедился в существовании Бога^[23]. Ход его рассуждений был пространным и запутанным, но недавно математик из Оксфорда, Джон Леннокс, отвечая на книгу Хокинга, сумел, как когда-то Ансельм, свести этот сложный аргумент к простой дедукции: cogito ergo deus est, «я мыслю, следовательно, Бог существует»^[24]. Когда-то Эйнштейна восхищало то, что самый непостижимый факт о Вселенной – это ее постижимость^[25]. Леннокс объясняет, почему это так: и Вселенная, и человеческий разум исходят от логоса. А логос – это Бог. Что и требовалось доказать: cogito ergo deus est.

Итак, у христиан есть обоюдоострый меч. Они могут спросить атеистов, почему те полагаются на разум, а затем представить им свидетельства того, что без Бога такое доверие разуму – слепая вера. После этого христиане могут показать, что лучшее объяснение того, что существует разум, и Вселенная постижима, – это существование Бога, о Котором говорит Библия. «В начале была логика» (Иоанна 1:1).

---