• Статьи
  • Вопросы и ответы
  • Обучение
  • Библиотека
  • ENG
  • ЧЕРЕНКОВ, М.Н. - "Человек в истории: метафизика встречи"

    0 1084
    Все статьи автора: Черенков М.Н.
    М. Н. Черенков, г. Донецк, Украина
     
    Для современной философии человек в истории - проблема. Причем не в том смысле, что, с одной стороны, есть человек, а с другой стороны, есть проблема человека, отличная от него, позволяющая изучать себя как бы со стороны. Сам человек и есть проблема для себя. И лишь философская рефлексия делает возможным взгляд на себя как на объект изучения. Но если человек модерна чувствовал себя господином истории, ее смыслом и целью, и смотрел на себя с чувством восторга, то сегодня необходима более трезвая оценка результатов человеческой деятельности и возможного будущего.
     
    Очевидно, что понимание человека, адекватное современной ситуации, должно основываться не на определенной точке зрения, что опасно однобокостью, а на устойчивой методологической платформе, сформированной из нескольких подходов. В качестве интегрирующей идеи мы намерены предложить концепт Другого. Думается, что это необходимо при сопоставлении традиций и интерпретаций, когда одна из них окажется для нас непонятной, неприемлемой, или просто другой. Отсюда следует обязательность их сравнительного изучения, а по возможности и применения принципа дополнительности.

    Ситуация пост- делает правомерным рассмотрение вопроса о преодолении "метанарративов" в изучении человека. Так философская антропология, некогда занявшая место христианской антропологии, сегодня вынуждена потесниться и дать место старой сопернице. Вместе с тем, нужно говорить не столько о столкновении, сколько о сближении данных традиций. Аналогично происходит новая встреча философии и теологии истории. Поэтому, рассматривая другие для нас понимания, следует придерживаться норм этики поведения по отношению к Другому: соблюдать дружескую дистанцию и открытость. Здесь дистанция - сохранение взаимной идентичности, самотождественности, а открытость - готовность услышать Другого как свое иное Я. Одним словом, отношения с Другим должны быть достойными. Такое отношение к Другому делает нашу методологию компаративистской и плюралистической. Чем больше традиций включены в основание нашей исследовательской конструкции, тем шире и устойчивее она будет. Так, сравнивая философскую и теологическую интерпретативные традиции, мы обнаружим общее поле, делающее возможным их осмысление как единого антично-христианского комплекса.

    В исследовании собственно феномена человека в истории могут быть использованы идеи интервальной антропологии, развиваемые в настоящее время Ф. Лазаревым. Человек должен всегда рассматриваться в рамках определенного интервала (своего рода "инерциальной системы отсчета", по А. Эйнштейну), которым он не исчерпывается; т.е. остается возможность посмотреть на него иначе в более широком интервале, увидеть его в ином модусе, спектре, режиме. Так, говоря о свободе и детерминизме, цели и смысле, следует всегда уточнять интервал, в котором проблемы будут рассматриваться. Иными словами, человеческая природа многомерна и любые общие однозначные характеристики человека неадекватны.

    Выше мы отметили важность концепта Другого для данного исследования. И это не только собственно методологическая установка в отношении различных не-моих истолкований. Другой - это встречающая меня реальность, ино-бытие разделяющее мое существование, его отражающее и делающее его действительным. Столкновение с Другим вызывает страх за себя, приводит к проблеме самоопределения. Борьба за достойные отношения с Другим, за взаимопризнание - это и есть проблема человека, проблема гуманизма. Т.е. невозможно более считать человека самодостаточным и одиноким, человек изначально помещен в пространство встречи. Человечность - то, что делает человека человеком - не вещь-в-себе, но конституируется в отношениях с Другим. Здесь мы опираемся на традицию философии Другого, включающую концепции В. Дильтея, М. Бубера, Ж.-П. Сартра, М. Хайдеггера, Э. Левинаса, М. Бахтина, П. Рикера и др.

    Идея Другого приводит к осознанию диалектического характера отношений человека и истории. Человек ищет онтологический смысл в истории, заданный Другим, но вместо Другого, на которого, казалось бы, должен указывать остаточный след - возможность смысла, встречает себя как Другое-Я. Так смысл истории обнаруживается как созданный человеком же. Вместе с тем, сама история и историчность человека указывают на внеисторические основания, а привнесенный человеческий смысл не исключает возможность иных смыслов и свидетельствует лишь о причастности к ним человека в акте смыслополагания. Такой подход примыкает к экзистенциальному анализу человека в истории, в котором человек и история осмысливаются через антиномии имманентного-трансцендентного.

    Таким образом, история для человека может быть представлена как проблемное поле, полярности которого образуют онтологическое напряжение, в котором человек обретает себя и свой смысл. В напряженном отношении антиномий только и может состояться человек.

    Идеи антиномизма и принципиальной незавершенности человека не являются приватной собственностью философии. Вопреки распространенному мнению, христианская традиция понимания человека и истории вовсе не догматична. Если обратиться не к соответствующим разделам догматики, а к тексту Нового Завета, то мы не обнаружим там системы. Новозаветный корпус отличает принципиальная асистемность. На наш взгляд, Новый Завет только и может быть понят как универсальное проблемное поле, в котором сталкиваются традиции и спрягаются полярности, образуя единство в многообразии. Здесь можно сослаться на исследования Д. Данна, который обосновал фундаментальную идею изначальной нелинейности и открытости христианского дискурса [1]. На возможность постоянных переинтерпретаций ("демифологизаций") Нового Завета указывал и Р. Бультман [2]. Мысля в проблемном поле христианства, человек находит не ответы, а вопросы, не систему, а себя; он всегда, говоря словами апостола Павла, как бы "в муках рождения". В философии по стилю и методологическим установкам к концепции проблемного поля, ближе всего подошел, похоже, М.К. Мамардашвили.

    После "лингвистического поворота" в философии любое исследование не может обойти вниманием языковый горизонт понимания проблемы. Здесь методологию отличает попытка представить и рассмотреть человека и историю как объект и задачу интерпретации. Это общее место для философии языка, начиная с герменевтики Ф. Шлейермахера и заканчивая современным деконструктивизмом. Среди данного направления следует особо выделить имена Р. Бультмана, Х.-Г. Гадамера, Ж. Дерриду, идеи которых имеют прямое отношение к рассматриваемой проблеме.Если понимать историю как текст, а человека как интерпретатора, становится очевидным то, что смысл не имманентен историческому факту, а возникает в процессе интерпретации. По крайней мере, человек всегда больше вносит смысла в историю, чем выносит. Но это в интервале истории. Если же трансцендировать ее границы путем предельно ответственной интерпретации текста истории, то можно ожидать встречи в автором. Т.е. история - книга о человеке, который, чем больше и глубже ее понимает, тем более открывается к диалогу с автором, "дальним собеседником" (О. Мандельштам). Интерпретация истории - путешествие к трансцендентному след в след за логикой автора. Так или иначе, мы должны включить в наше исследование герменевтический анализ.

    Очевидно, что говоря о современной ситуации в философии истории и антропологии, мы не вправе игнорировать общенаучную парадигму, на роль которой сегодня претендует синергетика. Из фундаментальных наук в гуманитарные последнее время проникают отдельные идеи, но общие исследования человека и истории на основе синергетической парадигмы пока отсутствуют. Вместе с тем, философия, реализуя свою мировоззренческую функцию, должна дать истолкование результатам междисциплинарных синергетических исследований.

    Применяя синергетический подход, можно изучать человека и историю как открытые и нелинейные, неравновесные, самоорганизующиеся "системы". Наблюдатель в такой системе, он же философ-историк, интерпретатор, не может находиться вне, но всегда включен в систему. Классический идеал объективности здесь неприменим, поэтому сегодня говорят о новых идеалах научной рациональности, в данном случае, о комбинаторике смыслов, о действительности как об одной из многих актуальных возможностей, о поливариантности исторической реальности, точнее, о ее множественности и т.д.

    Применение синергетики ставит перед философией ряд важнейших вопросов, которые ранее считались пережитками метафизики. Если человек и история - не самодостаточные системы-в-себе, но открыты, то откуда и куда они открыты? Если человек не вещь-для-себя, то для кого? Если реальность не исчерпывается историей, то в какие более широкие интервалы она включена? Как видим, признание человека и истории открытыми и нелинейными выводит исследование к новым непредсказуемым горизонтам, что может составить проблематику специальных философских работ.

    Таким образом, исходя из современной методологической ситуации в философии и в науке в целом, человек и история могут быть рассмотрены в контексте следующих идей:

    достойные отношения с Другим подразумевают дистанцию и открытость;
    человек всегда многомерен в включен в более широкий интервал;
    встреча с Другим должна быть не столкновением, а взаимопризнанием, потому что человек - не вещь-для-себя, но бытие-с-Другим;
    понимание человека и истории не может быть догматичным, оно всегда разомкнуто на полярности, между которыми и обретает себя человек;
    история может быть понята как текст, который человек переинтерпретирует; но тем самым он приближается к автору, становится ему лично интересен, приобщается к его творчеству; текст ведет к автору;
    человек и история всегда открыты и нелинейны, что означает свободу и творчество человека, но вместе с тем и возможность Другой реальности, непредсказуемой и ошеломляющей; история в таком случае - это подготовка Встречи.
     
    Примечания
    1. Данн Д. Единство и многообразие в Новом Завете. Исследование природы первоначального христианства. - М.: ББИ, 1997. - 534 с.
    2. Bultmann R. New Testament and Mythology // Kerigma and Myth. - New York: Harper and Row, 1961. - P.1-44.
    Похожие публикации
    Demo scene